Монография финского эмерит-профессора Сеппо Зеттерберга позволяет взглянуть на прошлое страны глазами стороннего наблюдателя, чуждого местным «идеологическим битвам». Эстонской историографии на русском языке до самого последнего времени определенно не везло. Солидного вида трехтомник «История Эстонской ССР», увидевший свет более полувека тому назад, сводил события минувшего к непрестанной классовой борьбе, а потому — устарел давно и бесповоротно. «Очерки истории эстонского народа», написанные триумвиратом во главе с премьер-министром Мартом Лааром на заре восстановления независимости, были призваны развенчать былые исторические мифы. Но параллельно породили столько новых, что интересны нынче разве что в качестве курьеза.  

Выходили, разумеется, гимназические учебники, издавались труды по отдельным вопросам, несколько номеров академического журнала Тuna, вышли исключительно на русском языке — однако попыток дать целостный обзор прошлого нашей страны для тех, кто не владеет эстонским, с начала девяностых годов, увы, не предпринималось.

Неспешная обстоятельность

«С предложениями опубликовать историю Эстонии ко мне обращались не раз, — рассказывает директор издательства «КПД» Валентина Кашина. — Но потенциальные авторы и предлагавшиеся ими тексты всякий раз оказывались то эклектичными, то эксцентричными, а порой — даже и экстремистскими».

Ни один из подобных упреков в адрес «Истории Эстонской Республики», официально презентованной на Зимнем книжном салоне издательств «КПД» и «Александра», появившейся на полках книжных магазинов столицы и уже заказанной рядом российских книготорговых сетей, бросить невозможно при всём желании.
Да и желание подобное, пожалуй, не возникнет даже у самого строгого критика. Ведь автор книги — финский историк Сеппо Зеттерберг, эмерит-профессор университета Ювяскюля, член Академии наук Финляндии, в прошлом — руководитель Финского института в Эстонии, далек от желания «разрушать мифы» и «срывать покровы».
Руководствуясь профессиональным тактом и национальной финской обстоятельностью, он страница за страницей и год за годом буквально «препарирует» прошлое страны-соседа, пытаясь не просто описать, но и понять механизм тех или иных процессов, определявших исторический выбор Эстонии в недавнем прошлом.
«Финская и эстонская редакция книга охватывает историю Эстонии с послеледникового периода, — отмечает автор. — Для русского читателя мною подготовлена часть труда, начиная с Первой мировой войны и образования независимой Эстонской Республики в 1918 году.
Полагаю, что история именно последнего столетия представляет для него наибольший интерес».
Двухтомная монография Зеттерберга, опубликованная на эстонском языке несколько лет тому назад, дважды занимала ведущие позиции в топе продаж книжных магазинов Таллинна.

Взгляд извне

Ее нынешняя квинтэссенция, сжатая до трех с половиной сотен страниц, наверняка повторит этот успех. Прежде всего потому, что она дает
русскоговорящему читателю возможность ознакомиться с теми сторонами прошлого Эстонии, которые до недавнего времени были недоступны по причине «языкового барьера».
Едва ли до публикации «Истории Эстонской Республики» на русском языке можно было в легкой и доступной форме уяснить для себя, что представляли собой те или иные политические партии довоенной ЭР и почему их курс порой причудливо менялся за короткое время практически до неузнаваемости.
Мало кто — и, что особенно примечательно, без какого-либо налета «красной» или «белой» идеологии — мог дать картину происходившего в Эстонии в период от Февральской революции 1917 года до захвата ее территории войсками кайзеровской Германии в феврале 1918-го.
То же самое можно сказать и о трактовке автором самых спорных вопросов недавнего прошлого: событий Второй мировой. Вполне понимая чаяния тех, кто надеялся в ее ходе восстановить независимость ЭР политическим путем, Зеттерберг показывает тщетность подобных надежд.
Не скрывает автор и участия добровольных и полудобровольных вооруженных формирований, созданных из местного населения в годы нацистской оккупации, в практической реализации гитлеровской политики геноцид — как в Эстонии, так и за ее пределами.

Взвешенный подход к болезненной теме, пожалуй, обусловлен именно «позицией стороннего наблюдателя»: автор, живущий на северном берегу Финского залива, порой умышленно «выносит себя за скобки». Что идет только на пользу его книге.

Зеркало минувшего

Те, кто ждет увидеть в труде Зеттерберга картину недавнего прошлого, принципиально отличную от той, которая является в современной ЭР общепринятой, едва ли найдут в его книге утешение.
Каких-либо симпатий к советской действительности, а прежде всего — к тому, каким образом данная модель государственного и экономического устройства была в ходе начавшейся Второй мировой войны Эстонии навязана, автор не испытывает.
В частности, опираясь на стенограммы заседаний Государственного собрания за июль-август 1940 года, финский историк поэтапно рассматривает сам процесс формирования концепции «народной революции» и «добровольного вступления в Советский Союз».

Цитирование документов, равно как и обращение к иным подлинным свидетельствам эпохи — дипломатической переписке, мемуаристике, газетным публикациям, вообще является сильной стороной книги: «История Эстонской Республики» словно бы пишется современниками тех или иных ключевых событий.
Причем касается это, разумеется, отнюдь не только политики: автор стремиться дать максимально разностороннюю картину развития культуры, искусства, спорта, наконец — привычек в повседневной жизни в ту или иную историческую эпоху.
Через них минувшее понимается шире и глубже: чего стоит, допустим, один эпизод насильственной передачи таллиннского Домского собора от немецкого церковного прихода к эстонскому в 1927 году: полиция попросту взломала закрытые двери.
Следствием «эстонизации» его интерьеров чуть было не стала утрата уникальной коллекции размещенных на стенах дворянских гербов: в них в ту пору видели лишь «свидетельства баронского владычества»…

Пространство для совершенства

От субъективности не застрахован никто. В то числе — и автор «Истории Эстонской Республики».
Досадно, например, что в главе, посвященной советскому периоду в работе Тартуского университета, Зеттерберг пишет разве что об идеологическом прессинге и реструктуализации вуза, не упоминая о том, что он стал «островом свободы» для целой плеяды гонимых на родине российских ученых во главе с Ю.М. Лотманом.
В стороне от интересов исследователя, к сожалению, остался и не долгий, но яркий период «медового месяца» русско-эстонского сотрудничества в Ревельской городской думе конца 1904-1905 года: он открыл «дверь в большую политику» для будущих ведущих фигур политической жизни межвоенной Эстонии.
Несколько схематично описан и путь Эстонской Республики к восстановлению государственности: он показан как противостояние местных политических движений и московского «центра» вкупе с созданным им Интердвижением — об участии неэстонцев в деятельности Народного фронта остается только догадываться.
Впрочем, подобные упущения не могут изменить позитивного впечатления, которое оставляет труд Сеппо Зеттерберга в целом. Хочется верить, что в последующих переизданиях они будут устранены.
А в том, что «Историю Эстонской Республики» на русском языке наверняка ждет в недалеком будущем второе, можно предполагать — дополненное, издание, сомневаться не приходится.